Нынешнее положение общества напоминает ситуацию с апостолом Павлом, когда он под охраной плыл в Рим (Деян.27). Буря носила корабль 14 дней. Были употреблены все усилия, чтобы спасти судно, однако кораблекрушение было неизбежно. Пассажиры впали в отчаяние. В самый, казалось бы, безнадежный момент Павел взял хлеб, возблагодарил Бога пред всеми и, разломив, начал есть. Тогда все ободрились и также приняли пищу. Таким образом появились силы добраться до берега.

В обстановке всеобщего кризиса, общественного нигилизма, душевной опустошенности и пошлости, люди, выбиваясь из последних сил, в тоске и унынии, обращаются к религии в надежде, что она укрепит их «хлебом жизни», укажет путь ко спасению, защитит от полного разложения и грядущего хаоса. К небу несется страстный вопль мятущихся душ. Человек стремится к свободе, справедливости, гармонии и счастью. Церковь не может, не хочет, не должна обмануть его надежд. Ответ Церкви не нов, хотя и забыт: вернитесь к памяти о Боге, «ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6,33). У Церкви есть свидетельство воплощенного Бога: «Хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру... Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин.6,33,35). Вот лестница Иакова, опора, соединяющая небо и землю, ориентир в вечности, камень на котором зиждится порядок общества, единство распадающегося мира. Царство Божие—сущность христианства. С его возвещения начали свою проповедь Иоанн Креститель и Господь Иисус Христос: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф.3,2). Царство Небесное—это состояние человека, в душе которого всецело господствует Бог, ибо по слову Господню «Царство Божие, внутрь вас есть» (Лк. 17,21). Царство Божие есть царство истины, добра и красоты, пре-избыточествующей жизни и Духа. Плоды Духа известны: «святость, праведность, истина» (Еф.5,9), «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал.5,22,23).

«Многократно и многообразно» сеются семена Царства Божия в этом мире (Лк.8,4-17). Идея Царства заложена в нашей духовной жизни подобно закваске в тесте, доколе не вскиснет все (Лк. 13,21). Но для понимания этой идеи должна быть в самом человеке родственная его мыслям и чаяниям основа. Не поверхностный научный интерес к Богу и Его Царству, а изначальное, недоступное для разъедающего рационалистического анализа, незыблемое тяготение бессмертной души к Духу. Эта основа и сила в человеке именуется образом и подобием Божиим. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1,26).

Человек есть тьма греховная, и мир во зле лежит. Но грех изначально не имманентен душе, он есть вошедший в нее чужеродный «вирус». В каждом человеке, в глубине его бытия сокрыт изначальный бого-зданный человек, первородный свет Божественного Логоса, которым Бог «просвещает и освящает всякого человека, приходящего в мир» (Ин.1,9), сокрыта та онтологическая основа, благодаря которой возможно спасение, искупление, воссоздание каждого Иисусом Христом и собственное, по принятии благодати, совершенствование человека. Творческая нравственная активность человека, добрые дела его любви,—вот те совместные богочеловеческие «кирпичики», из которых слагается Царство Божие внутри нас.

Образ Божий проявляется во внутренней жажде, стремлении к истине, которые присущи человеку, в его тоске по бесконечному. Блаженный Августин выразил это в своей «Исповеди»: «Ты создал нас по Себе, и сердце наше неспокойно, доколе не успокоится в Тебе».

Грех нарушает, но не разрушает незыблемую онтологическую основу мира. Божественный свет охраняет мир от конечного разрушения его силами греха (2 Фес.2,7). Этот свет согревает, просвещает и охватывает человека постепенно, по мере его усердия и подвига в усвоении небесного дара. Память о Боге не должна быть вытеснена на задворки сознания человека, ум его не должен быть целико.м охвачен суетой и заботой мира сего, ибо это и есть тьма греховная. Не только по воскресеньям и праздникам должны приходить к нам мысли о Боге, Он должен стать первичной и владычественной силой в человеке. Необходимо ежечасно и ежедневно «ходить пред Богом», постоянно чувствовать Его присутствие. Только тогда благодать Божия может охватить всего человека, наполнить его ощущением вечной жизни и начать изливаться на других, на весь мир, на всю вселенную. В этом конечная цель Царства Божия—чтобы Бог был во всем (1 Кор. 15,28).

Человеку, созданному по образу и подобию Божию, свыше дарована свобода выбора в отношении к Создателю и к другим людям. В отношении к Богу человек может избрать путь благодатности или безбла-годатности, а в отношении к людям и обществу—путь нравственности или безнравственности.

В стяжании благодати Божией—смысл христианской жизни и цель подвижничества. Дух Святой есть центр, из которого излучается духовная энергия и проникает все многообразие жизни христианина. Благодатность означает причастность Богу, прони-занность духовным светом и теплом, одухотворенность небесной живой силой. Сила Божия реализует Царство Божие внутри нас.

Стяжание, т.е. накопление и удержание, духовных ценностей происходит через погруженность в Бога (богосозерцание) и молитвенную сосредоточенность. Вера и любовь к Богу также выводят человека из пределов мира сего и дают ему небесную опору. Эти же добродетели, укрепленные и обогащенные благодатью Святого Духа, возвращают человека, но уже в новом качестве, в мир для служения ближнему, как иконе, образу Божию.

Вся святоотеческая литература посвящена по существу одной всеобъемлющей теме: как нужно жить, чтобы вся жизнь была предстоянием пред Богом. Эта тема включает в себя все стороны деятельности человека, устроения всего его бытия. Ничто в жизни человека не должно быть без Бога. Все, что без Бога,—безблагодатно, т.е. религиозно мертво. Но хождение пред Богом—дело трудное, в силу того, что помимо стремления к доброму, человек находит в себе другое, противоборствующее ему начало, начало греха. Апостол Павел в Послании к Римлянам пишет: «Знаю, что не живет во мне... доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (7,18-19).

Христос предлагает жизнь и смерть, и первое невозможно без второго. Сначала умирание для греха, отвержение себя, преломление, самораспятие, крест и через него—очищение, преображение. Чем больше христианин умерщвляется, тем более пробуждается от сна греховного, воскресает к вечной жизни.

В распятии себя испытывается искренность и серьезность намерений человека, жизненность его веры. Христианство—не отвлеченная система богословских рассуждений, не гербарий духовных истин. Такую мертвую веру и бесы имеют. Живая вера—это смерть и жизнь со Христом, приношение себя в жертву Богу. Отвергнуть себя—значит убить в себе самость, т.е. отчужденность от Бога и ближнего. Путь просветления, восстановления в себе помраченного грехом образа Божия—это путь крестных страданий. На кресте начинает брезжить свет и радость воскресения. Сила любви к Богу всегда соразмерна силе внутренней жертвы для Него.

Отличительный признак Христовых, присных, близких Богу—распятие ими своей плоти со страстями и похотями (Гал.5,24). Знание о своих страстях, видение своих грехов важно не само по себе, а как необходимый момент покаяния, перемены, переориентации себя. Осознание и прочувствование своих грехов, сокрушение и туга сердечная о них есть начало врачевания, выздоровления от духовных недугов. Понимание механизма развития греха дает возможность вести с ним внутреннюю брань и стоять на страже своего сердца. Основных этапов развития греха, которые могут протекать очень стремительно, святые отцы указывают пять: прилог—представление помысла или предмета; сочетание—принятие помысла; сложение—согласие с ним; пленение—порабощение греховным помыслом; и, наконец, страсть. Покаяние направлено не только на то, чтобы не иметь явных грехов, совершаемых действием, но чтобы не иметь их и в глубине души, в сердце, сознании; не иметь их даже в желании. В желании, похотении—их корень, и здесь они должны быть умерщвлены. А иначе—фарисейство: вне—праведен, а внутри—полон мерзости. Стыд, сожаление, раскаяние исцеляют от греха. Человек, болезнующий сердцем, становится мягче, снисходительнее к другим. Когда он скорбит о собственных грехах, то не замечает грехов других и не судит их строго, потому что считает их выше и достойное себя. Искреннее и постоянное покаяние, дух сокрушения и смирения есть первый шаг возвращения к Богу, начало восстановления поруганного и нарушенного грехом завета с Христом. Без покаяния— сердечная холодность и сухость, самоуспокоенность и самодовольство, в котором нет Бога.

Большим подспорьем на пути изживания и преодоления грехов может стать память о смерти и страшном Суде. Память смертная дает особую остроту переживаний и пробуждает совесть. Все делается, как в последний раз, когда ничего нельзя откладывать на завтра, так как оно может и не наступить. Память смертная дает особую зрячесть, показывает истинную ценность всего происходящего. Она предохраняет от беспечности и лени духовной, научает ценить время и жить только настоящим, как подобает христианину. Но видение своей духовной опустошенности спасительно только тогда, когда покаяние соединено и наполнено молитвой. А молитва есть беседа души с Богом. Искренняя, сердечная молитва есть признак того, что душа жива. Живой, трепетный, борющийся со грехом человек не может обойтись без общения с Богом, без помощи Его. Когда христианин начинает по-настоящему бороться со своими недостатками и пороками, то часто терпит поражение, неизбежно видит свою немощь, бессилие. Тогда ему нужен помощник, Спаситель. Молитва и должна состоять преимущественно из прошений о прощении грехов. Плодом такой молитвы, по святителю Игнатию Брянчани-нову, бывает постепенно расширяющееся зрение согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач. Плач приводит к очищению и умиротворению души, к ощущению присутствия милующей десницы Божией. Но молитва не есть однажды и навсегда приобретенное сокровище. Это непрестанное усилие, действие постоянное, оно не замыкается пределами земного мира, а продолжается и после смерти. И святые в небесной жизни, поскольку жизнь—это движение, постоянно молятся, возрастают и совершенствуются в молитве. Потому они и могут помогать нам. Молитва есть отрыв от земли и восхождение к Богу. Молящийся знает, что с ним Бог Отец, с ним Христос, с ним Дух Святой. Молитва открывает Бога и в нем все Божие творение. В творческом напряжении молитвы человек превосходит сам себя, становится выше, благороднее, «небеснее». И если такое изменение происходит во многих, то меняется мир. И более того, мир существует благодаря молитвам, непрерывной благодатной связи с Небом. В апологии Аристида читаем: «Нет никакого сомнения: мир продолжает существовать благодаря молитвам и заступничеству христиан» (16,1). Египетский епископ Серапион (IV в.) вторит Аристиду: «Мир спасается вашими мольбами, и дождь посылается на землю, и земля покрывается зеленью, и деревья приносят плоды». О величайшем значении молитвы писал и Ф.М.Достоевский, утверждавший, что спасение нашего народа придет через молитвы смиренных искателей безмолвия.

Как и всякое творчество, молитва не должна быть рассеянной, легкомысленной, мечтательной. Нужны усилия и усердие. Вялая, ленивая, тепло-хладная, формальная молитва ничего не дает. Она взращивает самодовольного фарисея. Молитва благоговейная, смиренная, сосредоточенная, молитва, в которой воедино соединены в любви к Богу ум и сердце, тело и душа, достигает Неба. Молитвенное горение духа привлекает благодать. «Где молитва и благодарение,—говорит св. Иоанн Златоуст,—туда приходит благодать Святого Духа». «Плоды истинной молитвы: светлый мир души, соединенный с тихой, молчаливой радостью, чуждой мечтательности, самомнения; любовь к ближним, не отделяющая для любви добрых от злых, но ходатайствующая о всех пред Богом, как о себе. Молитва служит выражением любви, и степень любви к Богу ясно усматривается в молитве, вот почему молитва в отеческих писаниях называется зерцалом духовного преуспеяния» (свт. Игнатий Брянчанинов).

Покаяние и молитва приводят к пониманию и ощущению необходимости самого глубокого, полного, совершенного мистического единения с Богом, которое совершается за Божественной литургией в Таинстве Тела и Крови Господней. Литургия—это совместное, едиными устами и единым сердцем общественное служение людей, соединенных любовью к Богу. Евхаристия есть каждодневное возобновление принесенной Иисусом Христом искупительной жертвы умилостивления, жертва нашего благодарения и возношения Богу всего и всех.

За литургией мы принимаем участие в единственной, ежедневно повторяемой и неповторимой, последней жертве, принесенной за спасение мира на Голгофе. Кровь Богочеловека, излитая на кресте, и жизнь, принесенная в жертву умилостивления, очищают нас от всякого греха (Евр.9,14).

Во всем мире преступления наказываются и искупаются страданиями, лишениями, а самые тяжкие— кровью и жизнью. Но это—жертвы о своих грехах и чаще вынужденные, недобровольные. Христос—Все-человек, новый Адам, принес Себя, Непорочного, в самую великую, непостижимую жертву, принял вольное заклание за всех людей и за все творение. Приступая с верою и любовью к этой жертве через бескровное приношение хлеба и вина, которые духом Святым прелагаются в Тело и Кровь, мы становимся участниками смерти и воскресения Христа, наследниками искупления и жизни вечной. Вкушая Тело и Кровь Христову под видом хлеба и вина, верующие становятся единокровными и сотелесными Богочеловеку Иисусу Христу. Кровь Его не только очищает от греховного недостоинства, но через нее мы породня-емся с Богом, вступаем в Новый Завет. «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови» (1 Кор. 11,25). Сын Божий есть «...Ходатай Нового Завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное» (Евр.9,15). Эта жертва универсальная, всеобщая и вечная. Она приносится за всех и за все.

Со стороны человека Евхаристическое приношение есть жертва благодарения, сыновней преданности и славословия Божией любви. Своим свободным «аминь»— «да будет» («верую») человек выражает согласие и радостное принятие дела Божия, готовность к духовной самоотдаче, принесению себя в жертву служения очищенной совестью Богу живому и истинному.

В Евхаристии полагается начало обновления существа всей видимой природы, ее преображения, ибо хлеб и вино, как символы тварного мира, прелагаются в Божественную трапезу Царства Божия. Все созданное, изшедшее от Бога, в акте любви вновь приносит себя Богу, возвращается в Его лоно: «Твоя от Твоих Тебе приносим». Жизнь возвращается к Жизни. Река, вытекшая из Первоисточника, вновь впадает в океан вечности. Но это уже обновление, пресуществленное, новое творение. Евхаристия есть альфа и омега всего исторического и космического Божьего домостроительства. И человек—образ и подобие Божие—полноправный соучастник и соработник Божий и наследник Его обетований.

Покаяние, смирение, сердечная молитва и Причащение есть христианский путь и «насущный хлеб» духовной жизни Они открывают в сердце источник любви к ближнему, причем не абстрактной, не умозрительной, а действенной—соболезнующей и сострадательной.

Одухотворенная живая сила любви в отношении к людям и есть выражение подлинной нравственности, которая является источником мира, гармонии, счастья.

Внешние законы и моральные декларации, какими бы правильными и мудрыми они ни были, останутся пустым звуком, мертвящим фарисейским законниче-ством, если не будут иметь опоры в согретом состраданием, любовью сердце, в готовности делать добро, поступать справедливо и милостиво. Законы должны исполняться не из страха наказания за нарушение их, не по принуждению, а по велению совести.

Порочный, злой человек всегда будет искать возможности в угоду своему эгоизму и страстям обойти, преступить законы, если они ему мешают. Преобразовать человека изнутри, изменить его убогую, бездуховную жизнь, наполнить ее добром, чистотой, милостью—вот основная задача религии. Без принятой сердцем идеи Царства Божия, земная наша жизнь превратится в агрессивное, бездушное и бессмысленное существование.