Дважды предстоит Павел в решающий час перед высшим представителем духовной власти Израиля— перед первосвященником. В первый раз—перед Иосифом Каиафой, первосвященником 18-36 годов, который посылает молодого книжника Савла, только что, по-видимому, закончившего свое учение, в Дамаск с важными полномочиями, направленными против христиан. Исполненный ярости и смертельной ненависти, он спешит туда выполнять свою миссию. Но прежде чем он достиг цели своего назначения, вмешивается Тот, Которого он решил гнать и преследовать, и дает его жизни новое направление (Деян.9,1 и далее). Несколько лет спустя Павел, теперь Апостол Иисуса Христа, предстал сам как обвиняемый перед Синедрионом. На суде председательствует Анания, первосвященник 47-59 годов. Когда Павел настаивает на своей невиновности, он бьет его по устам. Резко отвечает Апостол на это грубое нарушение права: «Бог будет бить тебя, стена подбеленная!». Эти слова, сбылись впоследствии. Но окружающие ставят его на место: «Первосвященника Божия поносишь?». Павел возражает на этот упрек: «Я не знал, братия, что он первосвященник», дескать, по виду человека, столь мало уважающего свое достоинство, нельзя определить его высокую должность. Этот инцидент Павел заканчивает словом Писания, звучащим здесь горькой насмешкой: «Начальствующего в народе твоем не злословь» (Деян.23,1-5).

При передаче закона на горе Синай Моисей был единственным посредником между Богом и народом Израиля. Но, по повелению Бога, он передал священническую власть своему брату Аарону и его сыновьям, в то время как для более низкого служения был избран род Левия (левиты). Особое посвящение удаляло священников из светского окружения и делало их полномочными для священнического служения. Из массы священников Аарон был выделен помазанием святым елеем, поэтому он (а затем один из его потомков) считался «помазанником» или «первым» (высшим) священником. С течением времени разница между ним и остальными священниками становилась все больше и больше. Первосвященник сосредотачивал в себе полноту духовной власти. Он надевал на обычные священнические одежды понтификальные одеяния и митру с золотой диадемой и надписью «Святый Господу», а строгие предписания охраняли его культовую чистоту. Так, он не смел прикасаться к трупу, не смел выражать внешне никаких признаков траура, даже если умирали его родители. Поскольку должность первосвященника была наследственной, то особо заботились о его бракосочетании, о чистом, ничем не запятнанном происхождении его потомства.

Только первосвященник имел право быть посредником между Богом и народом и приносить искупительную жертву в День примирения (в то время как при всех других жертвоприношениях он мог быть замещен другим священником). Во избежание какой бы то ни было нечистоты, он был обязан перед праздником подвергнуться семидневному очищению. Для этого он получал на всю неделю рабочую комнату в храме, в которой должен был и ночевать. В ночь перед Днем примирения он обязан был бодрствовать; в это время он читал Священное Писание, или, если не был сведущ в нем, ему читали его. Это был единственный смертный, который в этот единственный день в году имел право вступать в Святая Святых. Одетый лишь в простые священнические одежды, он возжигал здесь курения и выливал жертвенную кровь, чтобы отпус-тились грехи священникам, народу и святилищу. Малейшее нарушение формы могло повлечь за собой наказание Божие, поэтому он должен был пребывать в молитве лишь короткое время, тогда как народ ждал его возвращения со страхом и нетерпением. Вечером того же дня торжественная процессия провожала его домой.

После утраты иудеями национальной самостоятельности и возвращения из Вавилонского плена должность первосвященника приобрела политическое значение. Он был обязан теперь защищать интересы общины от чужеземных властителей. К тому же между отдельными священническими семьями возникали раздоры, поскольку в суматохе пленения и изгнания вопрос о священническом происхождении и отдельные права не всегда можно было выяснить достаточно точно.

Это дает сирийским царям желательный для них повод к вмешательству. Их пособником в этом становится предстоятель храма. По его навету законный первосвященник Ония, набожный и справедливый человек, был смещен царем Антиохом IV Епифаном. Первосвященническое место, уплатив за него крупную сумму, занимает Оний Йошуа. Он, следуя эллинистическому духу времени, принимает, как мы уже знаем, греческое имя Язон и не стыдится пересылать царю деньги для совершения языческой жертвы. Но в конце концов его все-таки свергают.

Некий Менелай, брат предстоятеля храма, предлагает за должность первосвященника еще большую сумму и получает эту должность. Священное Писание дает ему во Второй книге Маккавеев следующую характеристику: «Он возвратился, не принеся с собою ничего достойного первосвященства, а только гнев жестокого тирана и ярость дикого зверя» (2 Мак.4,25). Законного первосвященника Онию, который еще был жив, он предает смерти. После захвата Иерусалима, когда то и дело вспыхивают восстания против сирийцев, Менелай идет на соглашение с ними и даже разрешает сооружение алтаря Зевса в храме. Но после победы Маккавеев изменник становится в тягость своим бывшим друзьям: его бросают в башню с тлеющим пеплом, и он задыхается (род казни, применяемый персами).

Его место вновь заступает законный представитель первосвященнической семьи; он тоже сгладил свое еврейское имя Елиаким и назвался Алкимом. В соответствии со своими эллинистическими склонностями, он хочет убрать стену между внутренним двором храма и двором язычников. Тогда с ним случается апоплексический удар, и он умирает. После его смерти должность остается вакантной.

Только по прошествии семи лет первосвященником в Иерусалиме опять становится представитель семьи Маккавеев—Ионафан. По иронии судьбы, еврей, борец за национальную свободу, принимает должность первосвященника из рук эллинистического деспота. Но он ведет дело не в религиозных интересах, которым должно было послужить Маккавейское восстание, а в политических. И эта его политическая энергия становится для него роковой: для самих иноземных властелинов он кажется слишком могущественным, и поэтому его бросают в темницу.

При этом нельзя не признать, что такой поворот событий был выгоден еще одному претенденту на перво-священническое место—Симону, так как все кандидаты на эту должность, рассматриваемые им как конкуренты и способные оспорить его власть, были устранены. Итак, Симон называет себя «великим первосвященником, полководцем и вождем иудеев», приказывает чеканить свои монеты и с первого года своего правления начинает новое летосчисление. Однако в конце концов и он был низложен, пав жертвой собственного шурина. Вместе со своими родственниками он был приглашен на праздничный пир, и когда все перепились, их перерезали. Только один сын Симона избежал кровавой бани; он принимает на себя должность первосвященника и называет себя Иоанном Гирканом I. Время его правления (135-104 гг. до Р.Х.) в общем рассматривается как счастливый период. После его смерти власть переходит к его старшему сыну Аристовулу I. Он первый принимает титул царя, но не осмеливается еще обозначить себя царем на монетах; на них написано: «Первосвященник Иуда (таково его еврейское имя) и община иудеев». Он правит всего год, но этого времени ему достаточно, чтобы убить мать и младшего брата, а трех других братьев бросить в тюрьму. После его смерти эти трое были освобождены его женою Саломи-ей Александрой; один из них—Александр Яннай, страшный пьяница, становится первосвященником и царем. Он женится на своей золовке, велит убить одного из братьев, который мог составить ему конкуренцию, и, чтобы обезопасить свое правление, устанавливает беспрецедентный террор. О том, как он расправился с фарисеями, мы уже знаем. После смерти Александра Янная между его сыновьями, Гирканом II и Аристову-лом II, вспыхивает борьба за власть, в которую вмешиваются римляне. Аристовул попадает в плен, его ведут напоказ в Рим в триумфальном шествии римского полководца Помпея и, наконец, отравляют.

У Гиркана царский титул отнимают, и сфера его деятельности ограничивается только культом. Когда он попадает в руки враждебных Риму парфян, они сажают на престол первосвященника его племянника Маттафию, сына Аристовула II. Он называет себя Антигоном, приказывает выдать своего дядю, набрасывается на него и откусывает ему оба уха, чтобы этим сделать его непригодным для священнической должности (Лев.21,18) и исключить его таким образом как конкурента.

А между тем, на первый план выходит другой человек, воспользовавшийся смутным временем; это был Ирод. Он решительно становится на сторону римлян, приобретает благосклонность императоров Антония и Октавиана, становится царем Иудеи и путем завоеваний расширяет свое царство. После падения Иерусалима Антигон попадает в плен к римлянам, и по желанию Ирода его казнят. Ирод ставит первосвященником вавилонского еврея священнического рода Ананеля, а Гиркана, к тому времени перешагнувшего 70-летний рубеж своей жизни, устраняет с дороги.

Этим заканчивается политическое влияние первосвященника, его должность становится игрушкой в руках царя, который назначает и свергает кого хочет. Ирод не позволяет шутить с собой; это испытывает даже его зять. Так как Ирод не еврейского, а арабского происхождения, он пытается укрепить свою власть связью с домом прежних властителей—Хасмонеев. Он женится на Мариамме, племяннице первосвященника Гиркана II, которого, как мы уже знаем, он позднее под каким-то предлогом велит казнить. Мать Мариам-мы Александра интригует теперь против первосвященника Ананеля, поставленного Иродом; она хочет на его место посадить своего сына Аристовула III, который является законным наследником первосвященни-ческого престола и, собственно говоря, даже трона!

Для достижения цели все средства для нее хороши. Сначала она пытается составить заговор против Ирода, рассчитывая на поддержку своей подруги—знаменитой египетской царицы Клеопатры. Эта женщина, прославившаяся красотой на весь мир, имела сначала связь с Юлием Цезарем, а после его смерти вышла замуж за Антония, одного из могущественнейших людей в Римской империи. Ирод, которому Александра себя предложила, чтобы связать его в политическом отношении, отказал ей в женитьбе и этим навлек на себя ее неудержимый гнев. Но поскольку Антоний был интимным другом Ирода, он и не думал жертвовать им. Интрига провалилась. Тогда Александра пытается провести ее в жизнь другим путем. Она расписывает перед Антонием прелести своего шестнадцатилетнего сына, ибо знает, что он испытывает слабость не только к красивым женщинам, но и к красивым юношам. План почти удается, однако Ирод, найдя предлог, отказывается послать своему другу Аристову-ла, получившего приглашение Антония. Ирод возводит Аристовула в первосвященники, связывает его таким образом с храмом и думает, как бы от него отделаться.

Через год к этому представляется случай. Одетый в первосвященнические одежды, прекрасный юноша при ликовании народа священнодействует во время праздника кущей. Овации толпы укрепляют Ирода в решении убрать с дороги ставшего опасным для него шурина. Некоторое время спустя оба принимают участие в праздничных торжествах в Иерихоне. Стоит жаркий полдень, Ирод уговаривает юношу немного освежиться в плавательном бассейне, находящемся в саду дворца. Так как первосвященнику неприлично показываться нагим, он ждет наступления вечера. Затем они с Иродом снимают одежды и оба прыгают в воду. Шутки ради они начинают окунать друг друга, но один из них проглатывает при этом слишком много воды и не всплывает больше на поверхность: это первосвященник. За великолепной поминальной трапезой Ирод публично льет горячие слезы.

Для управления общественной и религиозной жизнью со времени Ездры был учрежден особый верховный совет, состоящий из 120 членов и возглавляемый первосвященником. Этот совет получил впоследствии название Синедриона, и число его членов, сообразно с числом членов древнего совета старейшин, существовавшего при Моисее, было низведено до 70. Но к началу своего правления Ирод очистил и эту корпорацию, умертвив 45 наиболее уважаемых ее членов, и тем лишил Синедрион его прежнего значения. Все эти мероприятия Ирод смог провести без помех, отчасти даже при одобрении римских властителей—настоящих хозяев. Он всегда умел добиться благосклонности и дружбы тех, кто обладал властью в Риме. Юлий Цезарь, даровавший его отцу Антипатру права римского гражданина, поставил его наместником Галилеи. С Антонием он дружит с шестнадцати лет и обязан ему царской короной. Когда последний был разгромлен Октавианом—впоследствии императором Августом,— Ирод перешел на сторону победителя и приобрел его дружбу. Одержимый жаждой власти, он не отступал ни перед каким насилием: он, как было уже сказано, велел обезглавить первосвященника Антигона, дядю своей второй жены, утопил своего шурина первосвященника Аристовула III, из ревности убил своего дядю Иосифа, задушил дядю своей жены первосвященника Гиркана II, казнил Мариамму, вторую из своих десяти жен, потом ее мать Александру, своего зятя Костобара, двух сыновей своих Александра и Аристовула (детей Мариаммы) и, наконец, за четыре дня до своей собственной смерти велел убить и своего первенца Антипатра, которого предназначал как наследника трона. Император Август комментировал эту весть возгласом: «По мне лучше быть свиньей, чем сыном Ирода!»,—ибо, как царь иудейский, Ирод не вкушал свинину. Тем не менее, после смерти Ирода Август подтвердил завещание покойного и разделил царство между тремя его сыновьями; сам же Август получил за это серебряную посуду и 1000 талантов. Всего лишь после двухлетнего правления Архелай, один из сыновей Ирода, был свергнут императором Августом, и подчиненная ему область, включавшая Иудею, Самарию и Идумею, была отдана в управление римскому прокуратору. Но поскольку Римская империя традиционно с уважением относилась к обычаям и законам подчиненных областей, Синедрион вскоре снова приобрел значение высшего судебного и законодательного собрания. Верховный совет имел в своем распоряжении специальную полицию, мог налагать денежные штрафы и выносить смертные приговоры (впрочем, для того, чтобы привести смертный приговор в исполнение, требовалось, по-видимому, участие римских властей). И хотя кандидат на место первосвященника утверждался римским прокуратором, иудеи добились того, что не Иерусалим, а Кесария Приморская стала резиденцией римского наместника. Благодаря этому первосвященник опять стал первым человеком в Иерусалиме. В Синедрионе он увидел опасную для себя оппозицию—фарисеев. Однако эта влиятельная группа Верховного совета раскололась: с одной стороны, здесь были представлены крайне враждебные Риму последователи книжника Шаммая, сторонника жесткого законодательного установления (20 г. до Р.Х.), а с другой стороны—отвергавшие всякий радикализм последователи гуманных идей раввина Гиллеля (примерно в то же время). Так как должность первосвященника была пожизненной, то смещенные с нее бывшие первосвященники также составляли достаточно сильную оппозицию.

Прежде всего большое влияние имела семья первосвященника Анны: все пять его сыновей и зять были первосвященниками. Из них наиболее дружественную по отношению к Риму политику проводил реально оценивавший соотношение сил Каиафа. Именно он отослал в Дамаск Павла, который принадлежал к фарисеям, но в то же время был и учеником Гамалиила и потому проводил те же идеи, что и первосвященник.

Первосвященником, с ненавистью преследовавшим Павла после его обращения и даже пытавшимся устранить его с помощью наемных убийц, был Анания, ловкий делец, для которого все средства хороши, если речь идет о власти или расширении владений. Когда он вместе с неким (вероятно, языческим) адвокатом Тер-туллом, типичным провинциальным законником, появляется перед римским прокуратором Антонием Феликсом с жалобой на Павла, прокуратор переносит суд, пытается затянуть его, потому что надеется на взятку. При этом он пользуется возможностью чаще говорить с Павлом. Он приводит также и свою супругу Друзиллу, иудейскую принцессу, и Павел разговаривает, таким образом, с внучкой Ирода. Но когда Апостол начинает говорить о справедливости, воздержании и будущем суде, прокуратор и его жена прерывают беседу, так как живут в прелюбодеянии.

Через два года наместником провинции становится Порций Фест. Первосвященник вновь возбуждает дело против Павла и подает жалобу уже новому прокуратору. Тогда Апостол решает использовать свое право римского гражданина: не доверяя провинциальному суду, он требует суда у императора в Риме. Случайно в эти дни у наместника гостят царь Агриппа II и его сестра Вереника, и он им докладывает о случившемся. Агриппа выражает желание увидеть подсудимого. И вот, Павел стоит перед последним отпрыском семьи Ирода, который еще представляет власть в Палестине. Агриппа—брат вышеназванной Друзиллы, т.е. тоже внук Ирода. Совместная жизнь с сестрой Вере-никой, которая трижды уже выходила замуж, дала повод к подозрениям и нелестным толкам в народе. Вереника пользовалась самой скверной репутацией и позднее стала любовницей римского полководца Тита, завоевателя Иерусалима.

На страстный призыв Апостола к истине Агриппа отвечает шуткой: «Ты немного не убеждаешь меня сделаться христианином!»—и затем замечает, что можно было бы освободить этого человека, т.е. Апостола, если бы он не потребовал суда у кесаря. Грубое обращение первосвященника Анании было причиной того, что Павел апеллировал к суду кесаря. Пророческие слова, которые он бросил в лицо Анании, исполнились в начале Иудейской войны: как римский приспешник, бывший первосвященник был убит одним националистом. Но прежде, сам того не желая, он помог Апостолу достичь цели его миссионерского путешествия-Рима, столицы мира.