Прошлый раз, братия и сестры, мы говорили о радости—о радости жизни, о радости нашей христианской веры, о той радости, которую в высшей мере и степени стяжала Богоматерь, прославляемая нами частым «радуйся»; о радости, которую, верим, через молитвы Церкви Божия Матерь посылает всякому верующему сердцу.

Сегодня мы поговорим о скорби. Святой апостол Павел в послании к Евреям говорит: «Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности» (Евр. 12,И).

Есть вопросы, на которые мы обращаем внимание только по надобности. Есть вопросы, к которым мы свободно можем применить слова проконсула Феликса, сказанные апостолу Павлу: «Когда у меня будет свободное время, я позову тебя» (Деян.24,25). Скорбь не принадлежит к числу таких вопросов, она не заставляет нас ждать себя, не назначает нам свидания, она сама приходит к нам, иногда совершенно неожиданно, и овладевает нами всецело и с ужасной силой. Никто не может уклониться от нее. Человек, который не страдал, был бы редким, почти чудесным исключением. Можно было бы подумать, что он забыт Богом. Но Бог не забывает никого. Приходит час, когда скорбь предстает перед нами и говорит: «Пришла твоя очередь». Никто из нас не забыт в скорбном листе.

Вопрос о страдании—самый древний и самый современный. Ум человеческий не в состоянии разъяснить его. Пытались это сделать в древности великие философы. Все они советуют человеку в отношении печали только два положения: «развлечение или рассеяние»— по Эпикуру, или «полное равнодушие»—по стоику Зе-нону. Развлекаться или достигать состояния равнодушия, черствости—вот что предлагалось как рецепт против скорби. Один праведник Ветхого Завета, некто Асаф, рассказывает, что он напрасно старался углубиться в этот вопрос и думал понять его, но это трудно было в глазах его, пока не вошел он в святилище Божие и не уразумел конца, то есть цели скорбей (Пс.72,16-17).

Священное Писание не разбирает в систематическом порядке вопрос о скорби. Согласно Священному Писанию, скорбь не есть некое явление в природе вещей и не есть следствие изначальной воли Творца. Скорбь-неизбежное логическое последствие ложного положения, в которое стал человек по отношению к Богу. Печаль происходит от враждебного положения, в котором создание Его оказалось добровольно, скорбь проникла в недра человечества, как самый грех, она распространяется в силу сокровенного закона однородности.

Священное Писание устанавливает общий принцип, что страдание происходит от греха, но оно запрещает из особого страдания делать заключение об особенной виновности, запрещает присваивать себе Божие право суда. Именно в этом заключается сущность книги Иова. Этому учит нас Господь Иисус Христос, говоря о людях, которые были жертвами: одни—непредвиденного случая, другие—казни: «Думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13,2-3).

Многие предполагают, что тот, кто страдал, тот и спасен. Это неверно. Боль может дать совершенно противоположные результаты. Блаженный Августин сравнивает скорбь с теплотою, которая расплавляет золото и крепит глину, благоприятствует проявлению жизни и в то же время ускоряет разложение трупа.

Печаль такова, какой мы ее создаем. Она может родить смирение или возмущение, смягчать сердце или делать его ледяным; она или тихий Ангел, возносящий нас к свету жизни, или демон, низводящий нас во тьму отчаяния. Два разбойника распяты со Христом на Голгофе, вместе они страдают, но судьбы их разные: один исповедует Христа, другой богохульствует, один раскаивается, другой ожесточается. Следовательно, речь идет не о страдании как таковом, а о том, принимает ли человек это страдание, как исходящее от Бога, или нет.

Какие же страдания могут приносить плоды?—Более глубокое понимание религиозных истин, воспитание совести, сердечный порыв, пробуждение нашего упования на вечность и т.д.

Скорбь нам открывает не только святость Бога, но, как это ни парадоксально, Его благость. Подобно тому, как ночь дает нам возможность видеть великолепие звездного неба, так только в испытании этой своего рода душевной ночи вера дает нам возможность различать величие Божие. «Чем ночь темней, тем ярче звезды; чем глубже скорбь, тем ближе Бог»,—говорил поэт.

У того, которому все удавалось в жизни, тройная повязка на глазах. Знаем ли мы себя, если не страдали? Имеем ли мы сочувствие и сострадание к ближнему, если сами не страдали? Придаем ли серьезное значение боли, если не вкусили ее горечи? Можем ли измерить свою слабость, если не были побеждены? Сознаемся, хотя это и больно для нашей гордости, что мы подобны блудному сыну, который только почувствовав голод, вспомнил об отцовском доме. «Я заблуждался, пока не испытал печали»,—говорит Псалмопевец.

Чего не могли бы мы сами сделать, то делает скорбь: она придает энергию нашей уснувшей и ленивой воле, она толкает нас вперед. Без скорби гордость, собственная воля, преступная страсть выросли бы в живые ветви, но рука Божественного Садовника касается их и срезает. В этом и заключается объяснение стольких испытаний, известных и скрытых, но всегда возрождающих, которые Бог посылает самым чистым людям, даже святым. При такой строгой дисциплине многие ропщут, говорят о злом роке, говорят, что их покинул Бог. А Бог часто благословляет, поражая, и поражает только для того, чтобы благословить.

Будем же, братия и сестры, нести свой жизненный крест без ропота и без воздыхания, а с радостью. Тот, Кто возлагает на нас крестную ношу, Тот и помогает в этом крестоношении и Тот хочет, чтобы мы дошли до сияющих вершин Царствия Божия. Скорбь, или наказание, по учению слова Божия, доставляет мирный плод праведности (Евр. 12,11). Аминь.

← Все содействует ко благу		Господь призвал (Перед отпеванием) →