«Гос­по­ди, да про­зрю», — эти сло­ва ска­за­ны слеп­цом, об­ра­тив­шим­ся к Бо­гу. Ка­кой вопль, ка­кая моль­ба?! Сколь­ко бо­ли на­до бы­ло вло­жить в эти сло­ва, с ка­ким сер­деч­ным дви­же­ни­ем они бы­ли ска­за­ны из глу­би­ны из­му­чен­ной ду­ши?! За­чем же этот вопль, та­кой му­чи­тель­ный, уве­ко­ве­чен в свя­том Еван­ге­лии?

Нам, жи­ву­щим на зем­ле, пре­ис­пол­нен­ной вся­кого ро­да скор­бя­ми, весь­ма от­рад­но слы­шать, как бра­тья на­ши по­лу­ча­ют об­лег­че­ние от об­дер­жа­ших их зол, и не толь­ко от­рад­но, но и по­учи­тель­но. Вопль ие­ри­хон­ско­го слеп­ца пе­ре­стал быть лич­ной моль­бой, он стал мо­лит­вен­ным зо­вом вся­кой скор­бя­щей, от­ча­яв­шей­ся ду­ши.

Ве­ли­кое не­сча­стье быть слеп­цом, страш­нее то­го — ос­леп­нуть ду­хов­но. А сколь­ко же в ми­ре ду­хов­но сле­пых? Слеп­нут ду­хов­ные очи на­ши от не­пра­вед­ной жиз­ни, от не­на­вис­ти к по­доб­ным се­бе, от дур­ных со­об­ществ, от из­лиш­не­го при­стра­стия к зем­но­му, к плот­ским удо­воль­ст­ви­ям и т.д. Ни­что так не ос­ле­п­ля­ет че­ло­ве­ка, как гре­хов­ные при­выч­ки и стра­сти. Гор­дость до то­го ос­ле­пи­ла диа­во­ла, что он вос­стал на Все­мо­гу­ще­го. Среб­ро­лю­бие до то­го ос­ле­пи­ло Иу­ду, что он пре­дал сво­его Учи­те­ля и Гос­по­да. За­висть до то­го ос­ле­пи­ла де­тей пат­ри­ар­ха Иа­ко­ва, что они про­да­ли в раб­ст­во бра­та сво­его Ио­си­фа. Вла­сто­лю­бие по­бу­ди­ло Авес­са­ло­ма вос­стать про­тив отца сво­его Да­ви­да. Пло­то­угодник из-за стра­сти бро­са­ет же­ну, де­тей, ра­зо­ря­ет все свое иму­ще­ст­во, а Ирод да­же ре­шил­ся убить Ио­ан­на Кре­сти­те­ля, не­ смот­ря на то, что счи­тал его про­ро­ком. А как ос­ле­п­ля­ет по­рок пьян­ст­ва? Пья­ни­ца не толь­ко от­рав­ля­ет жизнь ок­ру­жаю­щим, но в ал­ко­голь­ном ос­ле­п­ле­нии не­ред­ко кон­ча­ет жизнь са­мо­убий­ст­вом.

Стра­сти во все вре­ме­на оди­на­ко­во дей­ст­ву­ют, и ес­ли они те­перь бо­лее утон­чен­ны, то не ме­нее, ес­ли не бо­лее, гу­би­тель­ны. Гре­хи и не­пра­вед­ная жизнь уда­ля­ют че­ло­ве­ка от Бо­га, и мерк­нут в ду­ше его свя­тые ис­ти­ны, во­ца­ря­ет­ся в ней тьма не­про­гляд­ная. И не уви­деть ему све­та ис­ти­ны, ес­ли не про­све­тит его Хри­стос — Свет ис­тин­ный; не ра­зо­рвать ему са­мо­му кан­да­лы стра­стей, ко­то­ры­ми сам ско­вал се­бя, ес­ли не раз­ре­шит их Тот, Кто и узы ада рас­тер­зал и ве­реи веч­ные сло­мил.

Сре­ди бес­ко­неч­ных му­чи­тель­ных дней и бес­про­свет­ных но­чей, сре­ди сто­нов о ми­ло­сты­не пе­ред про­хо­дя­щим на­ро­дом он, еван­гель­ский сле­пец, ли­шен­ный зре­ния, вдруг по­чув­ст­во­вал, что ми­мо про­хо­дит Тот, от Ко­то­ро­го свет, жизнь и ра­дость бы­тия, что Он не от­ка­жет ему в ми­ло­сти. И вот вопль ду­ши и серд­ца, всего су­ще­ст­ва: «Гос­по­ди! да про­зрю» (Лк. 18, 41). И сло­ва пе­пе­лен­но­го слеп­ца на­ве­ки со­еди­ни­лись со все­силь­ны­ми, веч­ны­ми сло­ва­ми Спа­си­те­ля: «Про­зри! ве­ра твоя спас­ла те­бя» (Лк. 18, 42).

Хри­сте, Све­те ис­тин­ный, про­све­ти нас всех све­том ра­зу­ма свя­то­го Еван­ге­лия Твое­го. Ты — про­све­ще­ние ума мое­го, Иису­се, Ты — спа­се­ние от­ча­ян­ной ду­ши мо­ей, про­све­ти ме­ня тем­но­го, нау­чи не­по­треб­но­го, очи­сти сквер­но­го, воз­двиг­ни пад­ше­го, ос­во­бо­ди от се­ти, ею же змий за­пят мя стра­сть­ми плот­ски­ми, блуд­ным на­ва­ж­де­ни­ем и злым уны­ни­ем. Про­све­ти ду­шев­ные очи мои, да не ко­гда ус­ну в смерть. «Бу­ди, Гос­по­ди, ми­лость Твоя на нас, яко­же упо­ва­хом на Тя» (Пс. 32, 22). Аминь.

2004 г.